Почему же перед Россией стояла и стоит такая проблема ведь историческая компаративистика свидетельствует, что наличие двух и более субкультур характерно для большинства стран. Дело в том, что две субкультуры в России имеют разные этнокультурные (цивилизационные) корни.

Можно выделить две рационалистические парадигмы справедливости. В первой акцент делается на социальное, экономическое и политическое равенство. Во второй акцент смещен в сторону свободы, т. е. справедливым считается то положение (социальное, экономическое), какое достиг индивид в результате своей деятельности в правовом демократическом государстве, в котором, в идеале, реализовано равенство возможностей. Лично я отстаиваю вторую парадигму справедливости. Однако обе парадигмы отличаются от христианской, на что обращает внимание В. В. Ильин. Им подчеркивается специфика православной этики, присущей русскому культурно-историческому типу, которая высшей ценностью считает высоту и искренность помыслов и чистоту намерений, а не практические результаты. Православный архетип сознания порой ставит пострадавших и раскаявшихся грешников выше неискренних праведников. Он придает духовным ценностям значительно более высокий статус, чем западный, почти все сводящий к интересам. В этой связи мне хочется обратить внимание на то, что если ранее «почвенникам» приходилось отражать обвинения в реакционности со стороны рационализированных «западников», то теперь, при переходе к постэкономической фазе развития, сформировавшаяся постмодернистская парадигма аккумулировала подходы, характерные для восточного менталитета.

Компаративная политология, основываясь на результатах компаративной культурологии, предоставляет возможность выдвинуть новую либеральную парадигму демократии. Она, в отличие от западной демократии, должна отказаться от европоцентризма и представления об иерархичности мировых культур. Для нее императивом является признание самоценности различных цивилизаций и культурного плюрализма человечества. Либеральная парадигма демократии подразумевает функционирование механизмов достижения консенсуса не только в монокультурном пространстве, но и в многонациональных обществах, и даже в полицивилизационном мире. Она ни в коей мере не подразумевает конструирование некоего «мирового правительства», а исходит из возможности устойчивой эволюции человечества только в условиях многополюсного мира. Принятие этой парадигмы и следование ей в мировой политике позволит, как будет показано далее, решить и внутренний и внешний аспект русского вопроса.

Особенности формирования русского культурно-исторического типа

Особенности формирования русского культурно-исторического типа позволили целому ряду отечественных и зарубежных исследователей (Н. Я. Данилевскому, Л. Н. Гумилеву, О. Шпенглеру, А. Тойнби и др.) сделать вывод о существовании особой русской (российской) цивилизации, существенно отличающейся от своих соседей на Западе и Востоке и сформировавшей национальное сознание русского народа. Уже в начальный период существования восточнославянских племен в их среде сложилась целостная система представлений об окружающем мире и месте человека в нем, в основе которой лежал культ добра. С принятием христианства нравственные начала получили еще большее развитие. При этом, выдвигая на первый план идею совершенствования души, преображения жизни через преодоление греховной природы человека, русское миропонимание не воспринимало западноевропейское понятие развития как преимущественно технический, материальный прогресс, постоянное наращивание массы товаров и услуг, перерастающее в «гонку потребления». Приоритет главных жизненных ценностей и радостей наших предков был не в экономической стороне жизни, не в накоплении материальных благ; а в духовно-нравственной сфере, что нашло свое отражение в яркой и оригинальной культуре русского народа.

Поселившись на Восточноевропейской равнине, значительная часть которой принадлежит к так называемой зоне критического земледелия, славянские племена, образовавшие ядро Древнерусского государства, столкнулись с необходимостью решения двух жизненно важных задач: 1) создания надежной и эффективной системы хозяйства, способной обеспечить их средствами к жизни, и 2) организации такой социальной системы, которая помогла бы уцелеть и отбиться от агрессивных соседей с многочисленным и плотным населением. Эти две задачи оказались своего рода доминантами русской истории, определившими менталитет нашего народа. Заняв обширную равнину, со всех сторон открытую для нападения внешних врагов, наши предки должны были постоянно сдерживать напор сначала различных кочевых орд, а затем и «цивилизованных» западных соседей. Для того чтобы не только выстоять и сохранить себя физически, но и создать крупнейшее в мировой истории государство, были необходимы сверхусилия народа на протяжении многих поколений, полная самоотдача, несгибаемое упорство и исключительная жертвенность всех членов общества от простого мужика до великого князя.

Отмечается еще одна, весьма характерная особенность русского национального мировоззрения – мессианизм, впервые сформулированная в начале XVI в. псковским иноком Филофеем в его концепции «Москва – Третий Рим». При этом, как подчеркивал Н. А. Бердяев, русский мессианизм «не означает, что мы лучше других и на большее можем притязать, а означает, что мы больше должны сделать и от большего способны отречься». На протяжении многих веков своего существования Россия неоднократно выступала в защиту наших православных и христианских братьев как в Европе, так и в Азии. Русский народ всегда охотно откликался на призыв власти оказать помощь угнетенным и преследуемым, а иногда и сам побуждал верховную власть к более активным действиям, как это было перед русско-турецкой войной 1877–1878 гг.

Следует особо отметить, что, поскольку христианство не утверждало национальной исключительности русских, созданное ими государство стало удобной базой для образования огромной многонациональной империи, строившейся на принципах взаимотерпимости и равноправия всех входивших в ее состав народностей. Если сравнивать историческую Россию с крупнейшими империями Запада, то сразу бросается в глаза ее существенное отличие. Если западные империи создавались с помощью силы, по образному выражению Бисмарка «железом и кровью», то русское государство возникло и закалилось в борьбе с иноземными нашествиями, защищая свои алтари и очаги, то есть вопреки насилию. В любой западной империи имперский народ, подчинив себе другие народы, сразу начинал либо подвергать их насильственной ассимиляции (как немцы пруссов), либо превращать в бесправных колониальных рабов (как англичане индийцев). В состав же России многие народы – грузины, армяне, молдаване, казахи и др. вошли добровольно, после многочисленных просьб их правителей. Причем все они становились равноправными гражданами единого государства, а их аристократия получала доступ к самым высшим постам в стране. Да и завоеванные земли не подвергались какой-либо дискриминации ни по национальному, ни по религиозному признаку. Это приводило к тому, что нормальные добрососедские отношения между вновь присоединенными народами и «имперской нацией» устанавливались быстро и естественно.

Весь ход исторического развития России привел к выработке особого типа культуры, требующей от человека очень сильного самоограничения, подавления своих внутренних импульсов, принесения в жертву личных, индивидуальных целей общенациональным, государственным интересам. Эта культура, уникальные русские традиции и обычаи, быстрый и, казалось, необъяснимый рост государственной мощи вызывали непонимание, а затем и страх в Западной Европе, которая долго не хотела признавать за Россией права на самостоятельное существование и неоднократно пыталась подчинить ее своей власти и влиянию. Даже после вхождения России в число мировых держав это отчуждение и недоверие не исчезли, также как не прекратились и попытки так или иначе использовать наши материальные ресурсы и военную мощь в своих